И в качестве сугубой епитимьи, я таки посмотрела фильм Михаила Локшина «Мастер и Маргарита».
Предупреждали же меня уважаемые блогеры: не делайте себе, гражданочка, нервы, не вызывайте лишних мурашек на предпенсионерской коже, но ведь свой глазок — смотрок, а поэтому, понадеявшись на волшебство маячащего впереди месяца нисана и вооружившись антидотом в виде текста Булгакова, я всё же решилась.
И ведь не зря предупреждали!
Первый холодок пошел с самых первых кадров, когда, вместо изнывающей от весеннего зноя аллеи у прудов, я увидела декорации к недорогому хоррору, причем настолько приевшиеся, что, казалось, вот-вот вместо звуков фильма раздастся знакомый голос блогера-обзорщика игр Юджина (Eugene Sagaz) и начнется юморное и зажигательное описание нового порождения игромира.
Но нет, не случилось. Случилось битое стекло и паникующие жильцы как бы писательского дома, из которого зритель через минуту и без объяснений переносится в столь же темный дом скорби под руководством проф. Стравинского.
Тьма, в романе окутывавшая Ершалаим, окутала фильм с первых его кадров.
Похоже, именно так авторы фильма решили объяснить, как вполне вменяемый булгаковский Мастер, в романе измученный травлей своего первого и единственного opus magnum и чувством вины перед любимой женщиной, которую, как ему казалось, он тянет с собою в пропасть вместе с "романом всей своей жизни" оказывается пациентом психиатрической клиники.
В фильме вполне широко известный и в доску свой в литературной тусовке писатель оказывается в центре небывалого скандала после того, как спектакль по его пьесе «Пилат» запрещают, а включившие бдительную осторожность коллеги резко перестают узнавать и дружить. В этот-то тяжкий карьерный момент он и знакомится с Маргаритой, которая становится его музой, а вдохновленный на подвиги Мастер теперь берется за новый роман, в котором персонажи — те самые нехорошие богемные люди из его окружения, а главный герой — загадочный Воланд. И потихонечку писатель перестает различать, где явь, а где его литература. Крыша едет — каморка стоит.
То есть порыв отчаяния в кино свели к банальному сумасшествию. Браво!
Актерский состав впечатлил отдельно.
Прежде всего я приношу свои глубочайшие извинения г-ну Бортко, у которого мне не нравился слишком старый Воланд — Басилашвили. Мне казалось, что Сатана, хоть и жалуется на что-то там со своим коленом, все же более молод внешне, а никак ене старый чОрт. Август Диль моложе, и даже — настоящий немец, ибо в русской литературной традиции, начиная с романтиков периода Золотого Века русской литературы, начиная с Гоголя, чОрт — это, чаще всего, или немец или на немца похож.
Ну, нашли себе, выписали настоящего немца, молодцы. А где профессор потерялся? Иностранный специалист, знаток древних текстов? Этот, простите, жокей, что ли?
В книге Булгакова Иван Бездомный мало начитан и глуповат, но не закрыт для голоса совести и просвещения, да и вообще вызывает сочувствие, как человек, не слишком интеллектуально искушенный, и поэтому не понявший сразу, в какой адский переплет попал.
Бездомному в версии Локшина вам захочется сочувствовать? Порадоваться за него, как в конце романа, что он перестал, наконец, писать скверные стихи и стал умным и образованным человеком? Неееет, ну разве же можно сопереживать карикатуре!
А еще в фильме есть … кекс.
В романе Булгаков обошелся без изюмчика, но мы же такие раскрепощенные, что иначе любить Маргариту Мастер никак не может. Подробностей зрителю, подробности давай! И Локшин от души их дает.
Может быть я скажу банальность, по хороший режиссер чувственность и накал страсти между любовниками может передать взглядом, мимолетным прикосновением, наклоном голов — если хороший режиссер, конечно и сценарист не склонен к примитиву. Но нам ведь мало бала, бала — мало, поэтому даёшь Маргариту!
Маргариту дали, а собаку Бангу у Пилата забрали. Обойдется прокуратор! Поэтому один из главных смысловых ключков романа — «Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит» тоже растворился в небытии современной редактуры.
Настоящий кот в фильме положения не спасает. Вообще никак. Если из-за него убрали собаку, то… ну, еще раз молодцы.
Вообще весь фильм тёмный. Серый, коричневый, седой — темный. Нет в нем ни солнца весенней предпасхальной Москвы, ни испепеляющего светила Ершалаима.
В театр Варьете каким-то непостижимым образом пробралось "Оно" и катается на велосипедике. Зачем — Оно, к чему — Оно?
Ну и куда же без того, чтоб не сравнить СССР периода действия романа, СССР социалистических, мучительно, но решительно расстающихся с пережитками "проклятого прошлого" 30-х годов, 30-х ударных строек и светлых надежд с фашистскими диктатурами?
Неееет, никак без этого нельзя обойтись, поэтому уютный санаторий доктора Стравинского, где за пациентами ухаживает сердобольная и не слишком внимательная (Мастер ключи-то увёл — аж целую связку) Прасковья Федоровна превращается в образец итальянской имперскости времен Дуче, где
пациентам будет очень удобно прыгать вниз с пролетов, освобождая докторов от бесполезной борьбы с их психическими недугами.
Не то Дворец съездов, не то — оперный театр.
Ну и, наконец, кино-Москва, как будто сошедшая с картин большого друга модного ныне философа Дугина, художника Алексея Беляева-Гинтовта.
Аллюзии настолько же прозрачны, насколько может быть прозрачна натянутая на подсвеченный глобус сова.
Ну и вишенка на торте — горящая конструктивистско-коммунистическая Москва в конце фильма. Кадр — вообще чистый Гинтовт.
Не знаю, насколько вдохновлялись авторы фильма песнею Шнурова про сгоревшую Москву, но метафора читается не совсем так, как хотел бы наш продвинутый режиссер, вкладывающий в уста Воланда, любующегося пожаром, слова про "тьму, пришедшую со Средиземного моря".
Во-первых, Москва — это, согласно легендарному нарративу, Третий Рим, а никак не второй Иерусалим, а во-вторых, если зайти с другого боку, так выходит, что счастливое будущее советских людей, все то прекрасное и грандиозное, появлявшееся из недр великих строек социализма, несмотря на унылые склоки и мелкотравчатые междусобойские подличанья советской же творческой интеллигенции, оказалось низвержено в небытие по воле Сатаны. А ведь после 30-х настали сороковые-роковые, и советские города вот так примерно и горели… От бомбежек и обстрелов.
Ох, как неловко-то вышло — хотелось свернуть фигуру в кармане, а получилось — себе под нос.
Это даже не творческая неудача — это визуализация какой-то собственной мифологии, невольным фоном для которой послужил великий булгаковский роман. Так бывает, когда несмышленый ребенок дорывается до взрослых книг и журналов и на развороте какого-нибудь ценного фолианта мастерит коллаж из вымазанных клеем криво вырезанных картинок, дополняя его своими каракулями.
Постирония, говорите? Нет, ни разу.
Булгаков в иронию умел, а вы, господа, — нет.
И не научитесь никогда, вы же не Ванечка Бездомный, а потому ни Профессора-иностранца вам для вправления мозгов, ни Мастера в педагоги не положено.
Profani, procul ite, Hic amoris locus sacer est! (Идите прочь, непосвященные, здесь свято место Любви!)
НепоДзензурное традиционно тут:
https://vk.com/public199851025
или тут
https://old-venefica.livejournal.com/
Сарказм в уксусе, йад с перцем, окололитературные изыскания и прочие деликатесы, взращенные на отечественных реалиях