В одной из горных провинций величайшей из существовавших когда-либо Империй, настолько богатой от природы, что дневное светило поутру восходило из нефти, а вечером закатывалось в навоз неисчислимых стад, правил благородный идальго, прозывавшийся Дон Ган.
Ганом его звали потому, что очень он любил стрелковое оружие, и поражал им с 20 метров даже муху, сидевшую на теле у дохлого слона, а, как известно, на басурманском наречии золотой пистолет называется golden gun. Но пресловутое golden почитатели бравого правителя опустили для краткости, потому что очень Дон скромный был.
Как и всякий дворянин, он гордился своим благородным происхождением, свято хранил древнюю боксерскую грушу, доставшуюся ему в наследство от Луи Вюиттона и золотой автомат, и держал у себя на дворе стадо дорогих коней и борзую собаку.
Три четверти его доходов уходили на наведение порядка во вверенной его управлению провинции, а четверть — на творение благ детям своим и любимым близким. В праздничные дни Дон Ган надевал кафтан от Бриони, а в будни носил защитную куртку от всё того же Виттона. В доме у него жили прекрасные феи, а по совместительству — талантливые руководительницы всего, что нуждается в руководстве и поощрении, да славные батыры, равных которым не было в мире. Самому идальго было лет под пятьдесят, и с каждым годом он все плотнел, но, несмотря на это, Дон отличался большой выносливостью.
В то время Империей правил властитель столь же великий, сколь и удачливый, мастер многих ходов и знаток тайных выходов, Надежда Третьего Мира и пример для остальных Миров, Солнце Вселенной, противостоятель иблисам и разгонятель шайтанов, благоверный и смиренномудрый.
И всё было хорошо, всё шло по плану, народ терпел, кряхтел и радовался, и был готов своим терпением щедро делиться с ближними и дальними, а нетерпеливцы с позором удалялись кто в ссылку, кто в вечный бан с обязательными продлениями, окружающие равнялись, недовольные смирялись, как вдруг один мастер по завариванию гречневых и пшенных каш, не иначе, подцепив африканскую болесть, выражающуюся в склонности устраивать мятежи не вставая с колен, осадил провинциальный цирк и пошел в столицу с требованием уволить Самого Главного по победным реляциям — не иначе,как желая сам занять его место.
Солнце Мира от такой дерзости чуть совсем не закатилось, и очень, очень расстроилось, так, что пришлось ему остывать в одном чистом-чистом озере, где-то в районе Валдая, а Ган, который Дон, собрал своих верных рыцарей восточной наружности и бросился дерзкому наперерез, чтоб перехватить, смирить и привести к покаянию.
Гнался он гнался, гнался он гнался, путями обходными, тропами тайными, и уж почти совсем догнал, как кашемастер потерял вдруг задор и поварешку, развернулся, сказав несколько вежливых слов про то, что он совсем не этого хотел даже, и уехал в соседнее королевство, технологию приготовления драников осваивать. И своих нукеров с собой обещал позвать.
А уж совсем было догнал Дон, дерзкого, дон, но произошло примирение неожиданное, а без команды, дон, никаких Ган-подвигов. Поэтому смелые нукеры сняли устрашающие тиктоки, красиво станцевали, громко спели, и стали надеяться, когда им новый случай проявить геройство выйдет.
А блистательный рыцарь Ган, который Дон отправился к себе, ждать заслуженной награды, ибо почти тоже считается, если правильно, конечно считать — ведь он почти защитил и почти настиг, а этакая преданность дорогого стоит! Это вам любой Дон подтвердит, даже тот, который из Ламанчи (но это не точно).
Вот такая история случилась, если верить Серванту-на-два-Ведра. Но верить сейчас нельзя никому, мне — можно)))))
НепоДзензурное традиционно тут:
https://vk.com/public199851025
или тут
https://old-venefica.livejournal.com/
Сарказм в уксусе, йад с перцем, окололитературные изыскания и прочие деликатесы, взращенные на отечественных реалиях