Ровно через месяц будет ровно два года, как я бросил пить, и могу уверенно сказать, что я стою на месте.
Вчера или, может, позавчера, я слушал замечания о том, что сухие алкоголики, которые никогда не смогут стать алкоголиками бывшими, обречены постоянно контролировать себя. Они постоянно работают со своей зависимостью, и в критичных ситуациях вынуждены направлять часть внутренней энергии на то, чтобы не сорваться.
Я слушал эту тему и пытался вспомнить — часто ли мне приходится себя отдельно контролировать, и пришёл к выводу, что сейчас, через 23 месяца без водки, это единичные случаи, и никогда это не является для меня какой-то особенной работой. Я не могу чётко вспомнить случаев, когда мне хотелось именно выпить. Гораздо чаще мне почему-то хочется покурить, при этом желание затянуться связано не столько с воспоминаниями о дыме, сколько с сопутствующей обстановкой — мне хочется купить красивую пачку сигарет, уехать на окраину города, открыть окно у машины и медленно выкурить сигарету так, чтобы мне стало плохо. Это совершенно иррациональное желание хотя бы потому, что запах сигарет, который исходит от покуривших людей, вызывает у меня концентрированное раздражение.
Вспоминая о том, как я бросал, я с некоторой завистью поднимаю воспоминания о том, что это была не до конца осмысленная и не запланированная, но работа. Я менялся, реально пахал внутри себя и тратил на то, чтобы бросить, много времени. Это была личная психотерапия, аналитическая группа и сеансы гипноза в психотерапевтическом центре, десятки книг, сотни и тысячи разговоров с людьми, которые меня каждый день, а часто и каждое мгновение поддерживали и осознанно или неосознанно помогали идти к цели. Я каждый день писал по посту в этот блог и вёл пару других алкогольных проектов, которые реально стали для меня путеводными звёздами. Со мной переписывались сотни алкоголиков со всей страны, и я тратил десятки часов каждый месяц на эту переписки, ощущая, как каждый диалог вытаскивает меня из пучины безумия.
А потом я бросил пить и медленно остановился. То ли так вышло, то ли я просто отпустил вожжи, то ли мне нужно пережить это время пустоты, но как бы то ни было, мне ужасно плохо сейчас без движения. Сначала я расстался с тем психотерапевтом, который работал со мной два года. Предварительно я развалил закрытую аналитическую группу, не сумев удержать в ней двух колеблющихся участников. Потом сменилась модель отношений в треугольнике, углы которого составляли я, моя жена и моя многолетняя любовница. Потом я потерял осязаемый смысл в работе, хотя был и остаюсь успешным руководителем, которому каждый день приходится решать какие-то бесконечно интересные задачи. Было и ещё что-то, но основное заключалось в том, что я перестал бороться.
Когда бросаешь сражение, совершенно не обязательно возвращаться к алкоголю. Проклятая зависимость перебирает карты, подсовывая тебе десятки замен стакану. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться, на что я променял спиртное.
Сначала я ещё был живым человеком, и у меня сохранялись увлечения. Я ходил в бассейн, покорял горы, наматывал тысячи километров на велосипеде, освоил в промышленных масштабах таргет в фейсбучном кабинете и научился на этом зарабатывать, консультировал каких-то важных людей и выстраивал им маркетинговые стратегии. Но потом всё это стало отваливаться, как от меня в своё время в моём алкогольном угаре отваливалась вся прочая активность.
Где-то прошлым летом я остался наедине со своей проклятой работой. Работа проникла во все поры моей жизни, заполнила все пустоты и мне иногда кажется, что лучше бы я бухал — в алкогольном угаре я просто не имел сил на то, чтобы сидеть за компьютером. Последний раз я был в горах в августе, и точно помню, что все две недели я постоянно думал о том, что же там у меня такого происходит на работе. Я приехал и больше не выныривал.
Обычно я работаю с 8 утра и примерно до 11 часов вечера. Примерно в 8-9 часов я возвращаюсь из рабочего кабинета домой, открываю домашний ноутбук и продолжаю работать дома на кухне. Часто я не до конца понимаю, чем именно занимаюсь. У меня есть основная работа и 5-6 колымов, которые я нагрёб совершенно непонятно зачем, и которые не приносят мне ни удовлетворения, ни достаточных денег, да и вообще деньги давно перестали быть самоцелью, и когда случается зарабатывать откровенно много, я не знаю, что с этими деньгами делать, потому что мне просто некогда с этим разбираться — нужно продолжать работать.
Я работаю в будни и на выходных. На новогодних праздниках я хотел прочитать 10 книг и просмотреть пару десятков фильмов, но в итоге посмотрел один фильм и не дочитал ни одной из 10 книжек, которые я читаю одновременно в бумажном виде, в телефоне, и с экрана ноутбука.
Раз в два месяца смелые люди отдирают меня от компьютера и тащут на какую-нибудь пригородную сопку, но я работаю и там, бесконечно отвечая на сотни сообщений в мессенджерах.
Почти каждый вечер у меня рабочие встречи по всему городу. Со мной разговаривают разные люди, они говорят со мной в ресторанах, в своих и моих машинах, многие говорят со мной в пригородном лесу, предварительно убирая в одну из машин все сотовые телефоны и запираясь в стоящей рядом тачке.
Обычно по утрам у меня в почте 10-20 новых писем, которые налетели за 5-6 часов, на которые я отрубался в некрепкий сон, забитый сообщениями телеграм, пяток сообщений в вотсапе, и всё это почти всегда связано с работой. Едва продирая глаза, я начинаю разгребать весь этот шлак, и обычно к утреннему душу чётко чувствую, как мой мозг превратился в сырую отбивную.
Обедаю я на ходу, в половине случае в кабинете чем придётся, часто вообще забывая об обеде. За день я успеваю сменить в рабочем процессе десятки ролей, ни погрузившись толком ни в одну из них, и если спросить меня к концу дня, что я сделал важного за эти 12-16 часов работы, то я скорее всего просто расплачусь. Слава богу, что у меня никто ничего такого не спрашивает.
Конечно, у меня не осталось никаких друзей или хотя бы близких знакомых — за меня просто никто не может ухватиться, да и как можно дружить с человеком, который за 30-минутный ужин успевает схватить телефон раз 30 или 40.
Те люди, которые сохранили со мной личный контакт, по-моему, предпочли чуток дистанцироваться, чтобы не мешать мне глодать очередную из пары тысяч рабочих задачек.
Моя работа не доставляет удовольствия почти никому — она не нравится мне, моим работодателям, семье, любовнице, немногочисленным собеседникам, которые могут говорить со мной не про работу. Моя работа не нравится моему психотерапевту, но теперь психотерапевт не нравится мне, и я сбежал от него быть может специально для того, чтобы он не мешал мне сходить с ума, хотя причину-то я себе придумал гораздо более вескую.
Я стал читать в 10 раз меньше книг, потому что не могу сосредоточиться ни на одной из пяти тех, которые читаю одновременно.
У меня не осталось секса, потому что любовница не хочет жить в парадигме старых отношений, а жену я не люблю и давно не хочу.
У меня нет увлечений просто потому, что все они мешают мне бесконечно работать.
Не осталось друзей — они не хотят дружить со мной ибо это просто бессмысленно, а я после исчезновения алкоголя как-то не заморочился строить отношения без спиртного.
От меня ушёл даже мой прекрасный письменный слог, которым я так гордился, и который так легко тёк из моих пальцев в мои посты и другие тексты. Мне некогда писать от сердца просто потому, что нужно работать, а мои рабочие тексты гораздо более лаконичны и преследуют гораздо более прозаичные цели, чем поиски себя в себе и счастья в окружающем мире.
Я бы мог продолжать этот катастрофический пост дальше, и он бы, наверное, никогда не закончился, но пусть этого пока хватит, и пусть я когда-нибудь, пожалуйста, вылезу из этого бесконечного дерьма.