Вчера у меня был деловой ужин, который выплыл из серьёзной довольно встречи, ради которой я приехал в командировку. Я был человеком приглашённым и приехал куда мне сказали, но место мне было знакомо — это вот всё про полусырое мясо и прочие обрядовые признаки того, что у тебя всё хорошо и это можно отметить заменой слово кабачок на цуккини.
Мы были в полном вечернем обмундировании — брюки, сорочки, спортивные пиджаки — говорили о работе и не только, рассказывали про семьи, вели, в общем, светскую беседу. Это был один из немногих случаев, когда мне на таких встречах было реально интересно. То есть он был умный и очевидно, что статус заработал не связями, а головой. Местами я даже тупил — он называл фамилии писателей, которых я не читал. Знал, но не читал — всегда мне как-то не по себе в такие моменты.
Но это в любом случае как бы фон. Мы взяли по салату и стейку с овощами на гриле, сырную и мясную тарелки, что-то ещё такое, чего я не могу выговорить. Пили "Белугу" — сначала бутылку и потом ещё одну. Запивали холодной бутилированной водой — явно особенной, но вы же знаете воду — она хоть из-под крана, хоть из бутылки, чаще всего совершенно одного вкуса.
Много это или мало — бутылка водки на брата, вопрос философский, но после завершения мероприятия я отказался от предложения, чтобы его водитель довёз до дома и меня, и пошёл в соседний кабак, где сел за стойку, взял стакан пива, 300 водки, арахиса со специями, норвежской какой-то рыбы с гарниром сразу, салат. И только тут я выдохнул, потому что весь этот пафосный ужин даже с учётом водки у меня внутри сидел комок — я не мог расслабиться, не мог опьянеть, не мог сморозить глупость или не отреагировать на фамилию писателя. Я должен был быть идеальным, точным, внимательным и визуально трезвым. Поэтому когда я сделал первый глоток крафтового пива с невнятным вкусом, я понял, что у меня от напряжения болят внутренности.
За стойкой я пил так, как пьют отпуская ситуацию. То есть запивал водку пивом. Обычно я так не делаю, но тут у меня было ощущение того, что я сделал что-то значительное. Это странная логика вообще-то — спиртное не подчёркивало ничего, не награждало меня никак и не позволяло как-то иначе прочувствовать эту рабочую победу. Оно даже не делало меня другим человеком. Оно было ничем. В этом не было никакого смысла, и чем я больше пил, давая разгоняться внутри себя "Белуге", тем меньше было надежды на то, что появится хотя бы проблеск какой-то идеи, хотя бы хвост ответа на вопрос о том, зачем я это сейчас делаю.
Я пытался смотреть за своими мыслями, но их не было. Я смотрел, как паренёк с другой стороны стойки раскуривает кальяны и режет лимоны, и автоматически отмечал, что он совершенно не умеет резать лимоны. Знаете же, как режут овощи или фрукты, или колбасу люди, которые имеют навык и привыкли готовить быстро? Ну, лезвие придерживается не пальцами как бы, а первые две фаланги подгибаются и боковая поверхность ножа скользит по ни костяшкам, не имея шансов порезать их. Пацан пихал под лезвие ногти и ножом не рассекал половинку лимона, а как бы пилил. Мне казалось в этой связи, что ещё и нож тупой. Мне было почти физически больно на это смотреть, плюс я понимал, что он неуверенно мешает коктейли. Он вроде бы как был не на своём месте, и это почти единственные мои впечатления от этого часа, проведённого в первом заведении.
Я выпил стакан пива и 300 водки, и потом переместился на улице. Я шёл по улице, в наушниках у меня Дэйв своим этим невероятным голосом наговаривал тексты Мартина про то, что слова это насилие и ничего не значат, а клятвы приносят исключительно для того, чтобы их нарушить, и мне казалось, что эта парочка забралась мне в душу — не столько даже с трудом угадываемым смыслом английского текста, сколько голосом Дэйва, положенным на эту волшебную музыку. Короче, я зашёл в первый же встречный бар, он был в подвале, и добавил там два стакана какого-то крепкого стаута. Только тут, в тяжеловатых дубовых сумерках меня окончательно догнала "Белуга" — просто ударила изнутри куда-то в центр головы, туда, где рептильный мозг (такая моя фантазия). Медленно меркнущим сознанием я вызвал такси, и это последнее воспоминание.
Проснулся я раздетый, но в линзах. От холода. Окна были распахнуты, была почти минусовая температура, спал я голый, одеяло валялось на полу. Немного скучно повторять про то, что было ранее утро, что я снял линзы и так далее. Я и не буду.
В 9 утра я был на работе и весь день работал, и сейчас вот только закончу, и завтра мне лететь дальше, и я стараюсь не думать о том, что будет со мной в этом "дальше", и, честно говоря, благодарен автоматизации всего происходящего, которое обязательно, знаю я, доставит меня в нужное время в аэропорт, где мне нужно будет только дать им паспорт, и потом как-то я автоматически окажусь в новом городе.