1898 год, 22 июля. Енисейская губерния (современный Красноярский край), Минусинский уезд, село Шушенское. Петропавловский храм. Священник проводит священное таинство венчания.
«Молодые» по местным меркам – давно уже не молоды для брака. Жених – с большой залысиной, невысокого роста, в «видавшем виды» коричневом костюме, невеста – классического «учительского вида»: серьезная, в простой белой блузке и черной юбке. Кольца – из медных пятаков, скупой супружеский поцелуй.
Словом, первое впечатление от картины примерно такое: два типичных представителя интеллигенции из обедневших дворян решили, наконец, узаконить свои отношения.
Но вряд ли бы священник согласился проводить сей обряд, если бы узнал, что вскоре эти молодожены так перевернут Россию, что даже этот храм, простоявший почти полтора века, сравняется с землей.
В истории советской России этот день упорно замалчивался: церковное венчание вождя мирового пролетариата ну никак не вписывалось в коммунистическую идеологию. Да и сама эта свадьба, честно говоря, была далека от наших обычных представлений о вступлении в брачный союз двух любящих сердец.
Ульянову на тот момент нужнее всего был надежный товарищ, на которого полностью можно было положиться в опасной борьбе против царского режима. Надежда уже не раз на деле доказала свою преданность.
Она обладала острым умом, а самое главное – была ярой сторонницей идей марксизма. Ее внешность не вписывалась в эталоны женской красоты, она не умела кокетничать, но полюбила Владимира всей душой – и он прекрасно это понимал.
Получив отказ на предложение руки и сердца от красавицы Аполлинарии Якубовой, Владимир пристальнее пригляделся к ее подруге, Надежде. Ему приятно было вести с ней политические дискуссии: редкий мужчина (не то, что женщина) из его окружения мог дать грамотный, аргументированный отпор и при этом четко обосновать свою точку зрения.
Долгие беседы с Крупской увлекали Ульянова не меньше, чем сложные шахматные партии. Она единственная навещала его в тюрьме после ареста в 1895 году – Аполлинария, несмотря на просьбы, не приходила, дабы не давать ему пустых надежд.
Через Надежду Ильич, даже будучи в заключении, мог продолжать дело политической борьбы: она вела с ним тайную переписку на полях книг, исполняла партийные поручения, докладывала обстановку. Но через год арестовали и ее.
Правда, в скором времени заключение заменили на ссылку – это и стало для Надежды счастливой путевкой в замужнюю жизнь. Местом отбывания ссылки ей назначили Уфимскую губернию, а Ульянова месяцем раньше направили в Шушенское.
Надежда не пожелала отдаляться от любимого мужчины и пошла на решительный шаг: подала ходатайство о переводе ее в Шушенское – «для воссоединения с женихом».
В то время закон позволял отбывать наказание вместе, но только законным супругам – и Надежде дали разрешение отправиться в Шушенское при условии, что они с Ульяновым в скором времени заключат брак.
По прибытии в Шушенское Надежда находилась буквально «на птичьих правах»: пока у нее не было официального статуса жены, изменение место ссылки не было утверждено окончательно, и она не могла получать пособие и пользоваться другими правами ссыльно-поселенцев.
Словом, ситуация сложилась такая, что Ульянов, как благородный человек, просто не мог не сделать предложение Надежде. Знаменитый ответ ее вошел в историю: «Что ж, женой, так женой».
После нескольких месяцев бюрократической переписки Ульянов добился от властей разрешения на вступление в брак (свидетельство, которое позволяло вступить в брачный союз).
А поскольку в дореволюционной России законным признавался только церковный брак, пришлось будущему вождю и убежденному коммунисту венчаться в церкви.
Медовый месяц, проведенный в Шушенском, был для Надежды самым счастливым временем. Дальше будет Инесса Арманд, революция, роковой выстрел, похороны вождя и долгие годы одинокой жизни в роли почитаемой вдовы великого Ленина.
И только старое медное колечко будет всегда напоминать о самом прекрасном чувстве, которое было когда-то в ее жизни.