Вывозили сено с покоса. Накосили в этом году только на теленка, так как держать корову уже не собираемся.
Быстро приехали, быстро два раза погрузили, быстро дома выгрузили.
А вот раньше …
На покосе я с того самого времени, как у нас появилась корова. Даже раньше. Нас ведь много было — и малых, и старых. Держали и коров, и овец.
Пусть будет — лет с пяти я на покосе.
С пятилетнего спроса еще нет. Покос для пятилетнего в радость. Можно ягоды поесть, можно с дедом костер разжечь, можно опять же с дедом на костре пожарить грибы, а в углях картошку.
Там еще пироги, окрошка, малосольные огурцы, шаньги и прочее.
Но и ездили — с утра до вечера. Или с послеобеда до вечера. Почти на целый день. Есть норма — ее нужно сделать. Все же были рабочими, не как сейчас.
Потом, уже когда лет семь, появляются первые обязанности:
— Иди вон там сено подскреби. И вон там. И вот тут. И еще вон там за кустами.
Идешь с граблями. И вроде как ничего такого не сделал, но похвалу получаешь. А от этого еще усерднее скребешь по скошенному.
И на покосе хорошо, особенно, на привале. Там чай вскипел, там мужики всякие истории смешные рассказывают с матерными словами. Там дед ягод принес, а отец поймал ящерицу и тритона (единственный раз в жизни видел тритона).
Когда лет десять, то уже никто не просит помочь. Теперь помогать уже обязан. Теперь уже можно получить не только похвалу, но и ругательные слова в свой адрес, если ковыряешь грязным пальцем в носу.
Но опять же во время обеда лежишь на пледе, ешь пирог, запиваешь еду квасом и радуешься, что вечером по телевизору диктор обещал показать интересный фильм.
В 12 лет уже почти мужик. Там уже и сено носишь. И не только носишь, но и складываешь. В это время понимаешь иерархию — старшие указывают, молодые выполняют (но про себя матерят старших), юные — они пока еще никто, они на подмоге. Туда-сюда носишься. Одному помогаешь, другому.
С возрастом понимаешь взрослые шутки, которые рассказывают на привале. Но не всегда смеешься, так как подумают, что понял. А там может быть что-то неприличное.
В 15 лет работаешь наравне со всеми. И там плевать сколько лет — пока ты младше самого старшего — к тебе будут претензии. Просто так положено. Так всегда было.
Не туда положил, не навесил, не туда подал, не так начал, сырое сено принес, не вовремя кинул.
Но опять же — во время обеденного перерыва или "взрослого перекура" лежишь на скошенном и жуешь соломину. Радуешься, что плывут облака, сделали много работы, а вечером по телевизору "Спартак" — "Ротор".
Дед уже никакой роли не играет он старый.
— Сгоняй хоть за водой, закончилась, — сказали ему.
Погнал.
Долго нет. Куда он подевался?
Приезжает.
— Чего так долго?
— Так я до родника гонял. Там вода вкуснее.
— Так до дома ближе!
А ему действительно из родника интереснее. Возраст уже такой. Он уже за кашевара нежели за работника.
Постепенно народа на покосе всё меньше и меньше. Кто-то уехал, кого-то не стало, атмосфера улетучилась.
Нет уже того чувства, что покос это не только тяжелый труд, но и общение. Теперь приехал, сделал, быстро уехал.
Да и легче стало. Где бы при СССР или в 90-е купить нормальный трактор? Хорошо, если кто-то в совхозе работает на тракторе.
А ведь трактор это самая важная вещь — сено косить, сено грести, копны свозить.
Выкручивались как могли. Где-то руками, где-то нанимали.
Так вот
Сено мы грузили два дня назад. Я взял с собой старшего ребенка. Не знаю, зачем. Чтобы разговоров послушал, сена понюхал, побыл хотя бы чуть-чуть в той атмосфере.
— Давай я тебя научу траву косить, — говорит мой отец — его дед.
Не зря же с прицепом приехали на авто.
Смотрю, не стали косить.
— Я забыл, что он левша.
Так и есть. Инструмент под левшу переделывать никто не будет.
Хотя бы был на покосе. Видел, как работают взрослые.
Последний раз мы косили. Всё.
Сено вывезли, сметали, загородили.
Закончились покосно-полевые работы. Окончательно. Мы вступаем в новую эру.