В лицее Лобни произошел литературный скандал — взволнованные родители обвинили преподавателя с нерусскими именем и фамилией в продвижении квадробинга, и все это случилось из-за того, что учительница предложила пятиклассникам (а именно в этом возрасте изучают повесть Тургенева «Муму», написанную вовсе не для детей) представить себя собакой. Войти, так сказать, в шкуру Му-мушки:
«Расскажи, как проходит твой день, что и как ты обычно делаешь. Как относишься к своему хозяину, что тебе нравится, что не нравится, чего боишься, о чем мечтаешь».
Честно признаюсь, я бы расплакалась, если бы мне задали такое задание в пятом классе. Я с детства ненавижу это произведение русской классики и всех его персонажей, кроме маленькой собачки, и на протяжении многих лет полагаю, что эта история не подходит для пятого класса. Но родители, которые сами в детстве тоже изучали Тургенева и, похоже, лишь поверхностно «прошли» его, продемонстрировали то, о чем упоминал В. И. Ленин в своем бессмертном произведении «О национальной гордости великороссов»:
Это в вашем лицее учителя мигранты заставляют детей гавкать по-собачьи текст Тургенева Му-му? Позор!»
«(Директор лицея) Иванов! Где ты находишь таких учителей? На фестивале плова? Иванов, скоро отвечать!»
«Арувханы не должны работать в образовании русских детей!» Вот такие комментарии начали появляться на странице лицея.
А страна-то у нас, напомню, в некотором смысле многонациональная…
Но некоторые, как видно, равнее других.
За учительницу выступили даже подмосковный Минобр и лично депутат Милонов (вот уж от кого не ожидала):
Может быть, их [родителей] стоит пригласить в школу и провести открытый урок, рассказать им, о чем вообще это произведение. Потому что они, возможно, и сдавали экзамены, но, кажется, совершенно не поняли, о чем идет речь в «Муму», — посетовал депутат.
А знаете, на кого мне эти любящие родители напоминают? На тех самых преданных слуг, которым вдруг стало позволено:
Тогда Степан, поймав удобный момент, внезапно набросился на нее, как коршун на цыпленка, придавил ее грудью к земле, схватил в охапку и, не надев даже картуза, выбежал с ней на двор, сел на первого попавшегося извозчика и поскакал в Охотный ряд. Там он быстро нашел покупателя, которому уступил ее за полтинник, только чтобы тот хотя бы неделю держал ее на привязи, и тотчас вернулся; но, не доезжая до дома, слез с извозчика и, обойдя двор кругом, через задний переулок, перелез через забор на двор; в калитку-то он побоялся идти, как бы не столкнуться с Герасимом.
Впрочем, его беспокойство было напрасным: Герасима уже не было на дворе. Выйдя из дома, он сразу заметил пропажу Муму; он еще не помнил, чтобы она когда-либо не дождалась его возвращения, начал повсюду бегать, искать ее, звать по-своему… бросился в свою каморку, на сеновал, выскочил на улицу — туда-сюда… Пропала! Он обратился к людям, с самыми отчаянными жестами спрашивал о ней, показывая на пол-аршина от земли, рисовал ее руками… Некоторые точно не знали, куда делась Муму, и только качали головами, другие знали и смеялись в ответ, а дворецкий принял чрезвычайно важный вид и начал кричать на кучеров.
Это же рассказ вовсе не о собаке, а о лояльности.
И о той степени подлости, до которой способен дойти человек в своей этой самой лояльности к «хозяевам». И изучать рассказ следует не в пятом, а в десятом классе, потому что он не о собаке, а, как всегда, о людях.
Но в те времена, в тургеневские, были крепостные люди, рабы, а рабское существование на протяжении многих поколений калечит, и прежде всего, нравственно — но, как видно из событий в Лобне, некоторые готовы вернуться в прошлое уже сейчас быстро и без раздумий — главное, чтобы господа приказали…
А я за своих песьеголовцев готова заступиться перед кем угодно… на что подвернется, натяну. Но это будет совершенно другая история.
И все же зря в школе перестали изучать труды Ленина, ой, зря! Вот и имеем теперь наглядное…
