Как выглядит Колыма зимой, многим показал Юрий Дудь в своем фильме "Колыма – родина нашего страха". Там говорилось о страхе, который сидит у нас в голове, мол, не высовывайся лишний раз, не высказывай свое мнение, а то будет, как в годы репрессий.
Страшно от неведения
Я же отправилась на Колыму летом и старалась посмотреть на нее другими глазами, вне истории, но это все равно было трудно.
Колыма летом дивно хороша. Это очень красивый и дикий регион, завораживающий своими сопками, озерами, синими рекам. Я, как фанат неровной местности, получила на Колыме истинное наслаждение просто глядя в окно.
Но почему же мне было страшно? Во-первых, от неведения и неопытности. Меня заранее предупредили, что медведи на Колыме — это не то же самое, что у нас на Кавказе.
Эй, медведи, я выхожу
Медведь в тех краях — полноправный житель, а я так — хвостик поросячий, поэтому отходить от машины далеко не стоит, при себе желательно иметь сигнал охотника, который громко хлопает при выстреле, петь песни, если вдруг куда-то пошел, обзавестись свистком и вообще осведомлять медведей о своем присутствии.
Может быть потому что я очень громко кричала: "Медведи, я вас предупредила, я щас выйду из машины. Медведи, вы меня услышали?", а может быть потому, что их там не было, медведей мы не встретили. Кроме медвежонка, ускакавшего в лес по дороге перед машиной.
Если с тобой что-то случится…
Во-вторых страшно бывало от осознания масштабов территории, абсолютно пустынной, без единого человека и… без связи. Случись чего опасное для жизни, добираться до ближайшего населенного пункта очень далеко, а позвонить не выйдет.
В-третьих, страшно было все-таки с исторической точки зрения. Видя, как на реках и озерах даже летом не тает толстый слой наледи, я понимала, какой ледяной ад тут творится зимой.
Душевная тупость
А ведь сюда насильно свозили людей, запрягали на работы и не особо церемонились. Здесь отбывал заключение Варлам Шаламов, чьи рассказы теперь леденят душу. Я приведу одну цитату:
Он не винил людей за равнодушие. Он понял давно, откуда эта душевная тупость, душевный холод. Мороз, тот самый, который обращал в лед слюну на лету, добрался и до человеческой души. Если могли промерзнуть кости, мог промерзнуть и отупеть мозг, могла промерзнуть и душа.
Читая Шаламова, его произведения о лагерном быте, лагерных мыслях, людях и поведении, невольно становится страшно. А мы ехали по Колыме и слушали аудио-рассказы, вглядываясь в негостеприимные силуэты сопок и лед на реках.