Популярная актриса рассказала о работе в театре, своих собаках и знаках судьбы
— Вас считают прежде всего киношной актрисой, но давайте с вами поговорим о театре. Вы ведь когда-то, очень недолго, играли в Российском молодежном театре, но потом были только антрепризы. Почему не складывался ваш «театральный роман»? Ведь буквально все актеры говорят, что театральные подмостки им просто необходимы.
— Я много лет была очень разочарована репертуарным театром. Я не хотела играть в нем. Конечно, меня периодически зовут в антрепризу, потому что, как сказал Александр Абдулов: первые 20 лет работаешь на свое имя, потом имя работает на тебя. Меня люди любят, мне повезло, я народная артистка. Но с репертуарным было все сложно.
— Почему? Вы сами не хотели? Или просто не складывалось?
— Ну вот не получалось. Я долго искала театр, актуальный театр, где мне было бы интересно. Увлекалась поиском больших форм. Я всё время хотела найти новые формы и потом их не находила в театре. Всё время мне казалось: я просиживаю штаны, что называется, мне хочется движения, а всё как-то серо и блекло. Я ушла из Молодежного театра еще в начале нулевых, начала сниматься в кино. Ведь театр — это лаборатория. Театр — это процесс. Вот что интересно.
— Только поиск новых форм останавливал вас от работы в репертуарном театре?
— Не совсем, в театрах сейчас происходит простое неуважение. Неуважение к художнику. Раньше режиссерский театр обслуживался маркетингом, который всё делал для художника.
А сейчас появился вот этот перевертыш, где продюсер заработал бабки и говорит: «Я сейчас буду снимать кино/делать спектакль. Я знаю, как». У него есть амбиции, но он может не знать «как». И никто не скажет ему, потому что все его боятся. Вот эта авторитарность именно продюсерского контроля и власти убивает творчество. Ведь человек не может в страхе ничего творить, только в любви. Это касается и театра, и кино. Я, к примеру, еще застала возможность увидеть кино изнутри у Сергея Александровича Соловьева, он был моим учителем. Он меня принял вместе с Сашей Абдуловым, Олегом Янковским, это была «Анна Каренина», с историческими костюмами.
Так вот, в театре должны быть смыслы, тебе интересно разгадывать их. Я к чему говорю? Художник должен решать. Мы, например, работаем год над спектаклем, а потом нам говорят: «Ну, афиши другие люди будут делать». «Так это же мое детище — говорит режиссер — подождите, дайте мне оформить в том виде, как я это представляю». И если у тебя уже был успех, значит, дальше успех тоже будет, надо в это верить. Очень я переживаю за то, что художника нынче вот так берут, и его спектакль переделывают, а потом ставят его фамилию. И бедный режиссер, который уже не имеет ничего общего к тому произведению, которое переделал художественный руководитель, просто жертва.
— И все-таки вы нашли «свой» спектакль — я имею в виду громкую театральную премьеру во МХАТе имени Горького по рассказу Валентина Распутина — «Нежданно-негаданно». Чем приглянулась постановка?
— Всем вместе. Здесь очень сложная декорация — мы играем в воде. Я не знаю, каким образом режиссер постановки Галина Полющук уговорила Владимира Кехмана, нашего директора, чтобы он пошел на такое во МХАТе имени Горького. Знаете, получился такой огромный бассейн. И это невероятно красиво, конечно, вода сама по себе играет, когда еще со светом, декорация потрясающая… Это что-то невероятное. Такое может позволить себе только репертуарный театр — с богатым светом, звуком и конечно, с огромной самоотдачей актеров. Каждый спектакль по-настоящему, все мокрые реально. Это обязательно надо видеть, правда.
— Вода теплая или холодная?
— Воду подливают горячую. Вообще, за самой сценой огромный механизм, много людей, это просто инженерия. Надо вынести, вывезти аккуратно, все работают в спасательных жилетах.
— Заняты в постановке только профессиональные актеры?
— Не совсем. Главная героиня у нас — девочка маленькая, ее играет Катя Ливанова. Найти девочку, играющую драматическую актрису, очень сложно. Роль очень непростая. Так вот, Катя Ливанова просто делала рисунок для спектакля. И в какой-то момент она так всех убедила, что она — Катя, эта девочка, что ей сделали предложение. Да и сцена МХАТа позволяет: она так далеко, что выглядит просто девочкой. Остальное все символы, все образы… И образы русского медведя там есть. Живая собака у нас. То есть, мы работаем с кинологом, представляете, в воде. Собака без воды нормально делала всякие кувырки, потом собаку привели, налили воду, она сначала так и не поняла, зачем ее туда загоняют (смеется). Тем не менее вот такие есть обученные собаки, это удивительно. А я смеюсь и говорю: «Моих попробуем, заставим?» (смеется).
— Сколько у вас собак?
— У меня две собаки: Зум и Муза. Мальчик и девочка. Они живут на даче. Очень своенравные. Муза, конечно, за еду продаст душу. А Зум такой самурай, он всех презирает немножко. А если пойти с ним гулять в лес — всё, вот он там в своей тарелке.
— А как сошлись с Галиной Полищук?
Галина Полищук меня случайно пригласила попробоваться на Айседору Дункан во МХАТ имени Горького. Они уже полгода репетировали «Женщин Есенина» по книге Захара Прилепина. А меня с Захаром Прилепиным связывает совершенно другая история, национал-большевистская партия и Эдуард Лимонов. И он очень с большим пиететом относится к моему мужу, потому что он считает себя учеником Эдуарда Вениаминовича и, наверное, имеет на это основания. Хотя в последние годы у них был какой-то конфликт.
Так вот, после Айседоры Дункан, после «Женщин Есенина» Галя предложила сыграть мне совершенно другое. Крестьянскую женщину Галину. У меня вообще в этом году Год Галин — у меня мама Галина, у меня Галина Полищук и роль Галины. Видимо, это такой знак.
— Знак судьбы?
— Да, мне интересно, куда она меня кидает. Кидает по-настоящему. Мы рыдаем по-настоящему. Теперь жду, куда судьба приведет меня в следующий раз.
Источник: https://www.womanhit.ru