Медленно, очень медленно тьма начала рассеиваться и она стала выплывать из тумана, а когда сознание вернулось, женщина, застонав, открыла глаза.
– Господи, жива, – она попыталась пошевелиться и громко вскрикнула: голова нещадно гудела, тело ныло, как будто по ней проехал стальной каток. Щиколотка пылала огнём. Женщина с трудом привстала, стараясь запахнуть разорванную на груди блузу и с испугом посмотрела наверх.
Она лежала на дне высокого оврага, поросшего травой и низким подлеском. Где-то там наверху довольно оживленная трасса. Только как же выбраться отсюда и позвать на помощь? Встав на колени, она медленно поползла вверх, хватаясь за корни растений и обламывая ногти с дорогим маникюром.
Её жизнь была сломана точно также, как эти длинные ногти с аккуратным розовым френчем, а ведь еще вчера у Елены Сергеевны всё было хорошо. Красивая и самодостаточная, в свои пятьдесят с хвостиком, женщина преподавала английский в престижном вузе, выплачивала ипотеку за недавно купленную квартиру, мечтала завести кота. Теперь всё это улетело в тартарары.
– Сама виновата, старая дура. Ничему тебя жизнь не научила.
Женщина, шатаясь, ступила на бетонное полотно дороги и лихорадочно выбросила руку. Она дрожала всем своим истерзанным телом, когда рядом, взвизгнув тормозами, остановилась попутка.
А дома, под горячими струями душа, Елена Сергеевна дала волю слезам.
– Господи, за что же со мной так?
Сергей Анохин не понравился ей сразу. Он выделялся среди остальных студентов, всегда блуждающей на губах презрительной ухмылкой, пренебрежительным отношением к ровесником и откровенным хамством в общении с преподавателями.
Она пыталась поставить зарвавшегося на место, только кто-то из коллег сообщил ей однажды полушепотом, что отец Анохина – сам …, и Елене Сергеевне не стоит накалять обстановку.
Преподаватель прекратила попытки призвать мажора к порядку, но тот, видимо, уже затаил на нее злобу. И вот вчера, под предлогом дня рождения, который будут
справлять всем курсом, её заманили в загородный коттедж. Женщина опомнилась только внутри особняка, не обнаружив никого кроме пятерых парней. Но было уже поздно, дверь за ней захлопнулась, а дальше начался ад. Её пользовали несколько часов, воплощая в жизнь все свои замыслы, не обращая внимания на слезы и мольбы, каждый из молодчиков отметился, прижигая щиколотку женщины сигаретой, да так что теперь ногу опоясывает браслет из саднящих ожогов.
А когда юнцы наигрались, её просто выкинули, из возвращавшейся в город машины, на полном ходу. Елена Сергеевна оглядела своё отражение в зеркале и заплакала от безысходности навзрыд. Даже заявить на негодяев она не сможет – уж больно громкие фамилии родителей мажоров.
А как после всего этого вернуться на работу? Как смотреть в глаза ненавистному Анохину? Сносить все его словесные издевательства? Женщина накрылась с головой одеялом и провела остаток ночи в рыданиях и полудрёме.
Наступивший день тоже не принес облегчения. Елена Сергеевна сидела, завернувшись в плед, и смотрела в одну точку, погрузившись с головой свое горе. Дни сменялись днями, а она все никак не могла найти в себе силы пойти забрать документы с прежнего места работы. Но когда пришел срок вносить деньги в банк по кредиту, внезапно пришло отрезвление.
Женщина вдруг осознала, что несмотря ни на что, жизнь не кончилась. Собрав отложенное на черный день, она сделала в банк очередной денежный перевод и задумалась о будущем. С её профессией трудно остаться без работы. А вот только выйти работать в коллективе вряд ли получится.
Елена Сергеевна ощущала себя осквернённой, хоть физическая боль, спустя две недели, отступила, душевная рана всё никак не хотела заживать. Тем более, что о случившемся красноречиво напоминали розовые шрамы от ожогов на лодыжке, и женщина нарядилась в унылые джинсы, скрывавшие постыдные клеймо. Жаль, но платьям и юбкам в её жизни места больше нет.
Возможно, подавленный вид претендентки и её незатейливый наряд раздражал работодателей, ведь несмотря на солидный опыт в профессии, ей раз за разом отказывали в работе.
Так было и в этот день. Провалив очередное собеседование, женщина печально брела по весеннему скверу. Настроение совсем не соответствовало солнечному деньку, но все изменилось, как только её слуха коснулась нежная мелодия из старого кинофильма. Сердце защемило такой ностальгией, и она, не замечая того застыла у раскрытого футляра уличного скрипача.
Сколько простояла так, забыв о времени – неизвестно. Очнувшись, зашарила по карманам, в поисках денег. Только подходящей купюры не нашлось. Она стушевалась, собираясь ретироваться, но вдруг вспомнила, что прихватила с собой плитку любимого шоколада. Смущенно улыбаясь, Елена Сергеевна наклонилась, укладывая сладкое лакомство поверх денег и замерла немолодой музыкант, прекратив играть, осторожно коснулся её руки.
– Сударыня, не откажетесь разделить со мной Ваш подарок?
Потом они сидели на лавочке и хрумкали сладкую плитку, запивая обжигающе горячим кофе и говорили, говорили, говорили. Вернее, говорила Елена Сергеевна. Рассказывала о проблеме с поиском работы, а Станислав, как назвался скрипач, внимательно слушал, сочувственно склонив голову.
Он сразу понял, что у этой красивой, но совершенно потерянной женщины, в душе огромная затаенная боль, но она не может о ней говорить, и он не расспрашивал. Нутром почувствовал, что это его женщина, сделал всё, чтобы не потерять её в этом огромном мире.
С этого дня они подружились. Елена Сергеевна стала частой и благодарной слушательницей Станислава. Тем более, что играл он замечательно. Ещё бы, ведь до травмы был первой скрипкой в городском оркестре.
Обычно женщина дожидалась своего скрипача на, ставшей уже их, скамеечке, потом он вел Леночку ужинать в небольшой ресторанчик, а позже парочка заваливалась к Елене Сергеевне на кофе и уютные вечерние посиделки, которые нередко плавно перетекали во вкусный завтрак.
И вот однажды во время их традиционного ужина, женщина и увидела их. Пятеро мажоров отдавали должное сочному стейку, громко обсуждая всё и вся, в свойственной им, хамской манере. Немолодую парочку в углу они и в упор не видели, предпочитая громко обсуждать ужинавших напротив девушек. Бедняжкам даже пришлось спешно покинуть заведение под смех и улюлюканье разошедшихся мажоров, а Елена Сергеевна гневно сжала кулаки под скатертью. Дальнейшие события вызвали у всех дрожь по всему телу!