Научная фантастика с давних пор успешно эксплуатирует тему параллельных миров. Любители этого жанра литературного, телевизионного и кинематографического творчества знакомы с десятками вселенных, где герои перепрыгивают из одной «локации» в другую, всякий раз искренне удивляясь обнаруженным отличиям и несоответствиям по сравнению с привычной себе реальностью. Вопрос о том, может ли что-то подобное существовать на самом деле, уже более столетия волнует как обычную публику, так и очень серьезных ученых.
Идея мультивселенной кажется убедительной хотя бы потому, что она непосредственным образом вытекает из представлений, сформулированных в рамках квантовой механики.
Классическую физику принято считать высшим проявлением детерминированности (предопределенности). Если известны скорость, направление движения и положение в пространстве футбольного мяча, вы легко сможете предсказать, куда он в конечном итоге приземлится.
Однако в «квантовом мире» все работает совсем не так. Здесь никто не знает точную скорость и положение частицы, например, электрона, и не может безошибочно определить, что она будет делать. Тут принято оперировать «вероятностями».
Математическое выражение всех известных альтернатив местоположения и характеристик называется волновой функцией частицы.
Человеку, не погруженному во все эти сложности, следующее утверждение наверняка покажется очень странным, но в квантовом мире частицы, как считается, пребывают в нескольких состояниях одновременно – пока некое событие не определит единственный результат, который называют не иначе как «коллапс волновой функции». Природа механизма, вызывающего это явление, бурно обсуждается в течение очень долгого времени, но одной из самых популярных трактовок является «Копенгагенская интерпретация».
«Копенгагенская интерпретация» предполагает, что коллапс волновой функции происходит, когда частица подвергается наблюдению, измерению или каким-то иным образом взаимодействует с обычным, до боли знакомым нам миром. Звучит это опять-таки невероятно странно, но ученые видят доказательства верности этой концепции.
Некоторые врожденные проблемы Копенгагенской интерпретации весьма очевидны. Именно на них пытался указать физик Эдвин Шредингер, когда предложил заинтересованной общественности мысленный эксперимент, согласно которому кот, находящийся в коробке, может считаться живым и мертвым одновременно, пока никто не заглянул в эту коробку.
«Кот Шредингера»
Но что, если описанные представления ошибочны, и волновые функции на самом деле не коллапсируют?
Быть может, все вероятности продолжают существовать, и Вселенная просто делится всякий раз, когда гипотетический наблюдатель фиксирует результат для той или иной частицы.
Это значит, что каждое мгновение где-то там возникает совершенно невообразимое количество миров. Бред сумасшедшего, скажете вы? Однако именно такую идею сформулировал в 1957 году американский физик Хью Эверетт. Любителям научной фантастики она покажется чрезвычайно многообещающей с точки зрения возможных путей развития сюжета или, чего греха таить, завоеваний.
Однако надо понимать, что, согласно сформировавшимся воззрениям, все эти миры безнадежно разделены и ни у кого нет ни единого шанса заглянуть в них. Не говоря уже о том, чтобы каким-то образом оказаться там. Хотя это исключает перспективу неожиданных вторжений злонамеренных сил уже с той стороны. Возможно, это даже обрадует кого-то.
Естественно, «многомировая интерпретация» квантовой физики также генерирует множество сложнейших вопросов. Относительно того, например, что именно заставляет вселенные постоянно делиться.
Согласно одной из гипотез, это может происходить вследствие декогеренции (процесса разрушения суперпозиции, то есть перехода из квантового непроявленного состояния в смешанное, классическое), которая вызывается нарастанием общего количества отличий квантовых состояний в результате взаимодействия частиц с «окружающей средой».
Теория предполагает, что раскол происходит не мгновенно, а постепенно, по достижении состояния, при котором вселенные перестают влиять друг на друга в силу отчетливого своего различия. Некоторые вопросы, порождающиеся многомировой интерпретацией, относятся скорее к области философии, чем физики.
Так, например, если вселенные постоянно делятся или разветвляются, генерируя бесчисленное количество лишь немногим отличающихся друг от друга вариаций того или иного человека, то какую его версию следует считать истинной и эталонной?
Некоторые физики находят выход из этого гипотетического экзистенциального затруднения в банальном усреднении – настоящим «я» является совокупность всех существующих версий индивида.
Многие авторитетные физики, кстати, искренне считают, что идея мультивселенной – это неописуемая чушь, порожденная излишне бурным воображением потерявших адекватность коллег по научному сообществу. Жаркие дебаты по данному поводу продолжаются, и конца этой дискуссии пока не видно.
Если учесть, что добыть хоть какие-то вещественные доказательства в таких вопросах практически нереально, можно с огромной долей уверенности предположить, что споры эти не закончатся никогда.
В свете описанной перспективы отдельно хочется порадоваться за писателей-фантастов – они могут и дальше без всякого зазрения совести эксплуатировать тему параллельных вселенных, зарабатывая себе на хлеб. Наука вряд ли когда-либо сможет решительно опровергнуть все те фантазии, которые рождаются в головах этих людей.