Человек привык свой тип мышления переносить на животных. Когда речь заходит о хищниках и добыче, большинство даже и подсознательно представляют себе как бы две армии, сражающиеся друг с другом.
Человечество пережило столько войн, что война – яростное, бескомпромиссное столкновение двух групп, сидит у людей на подсознании. Но не стоит законы войны прямо переносить на живую природу. Тут все намного сложнее.
Начнем с того, что две воинствующие армии стремятся уничтожить друг друга. Бескомпромиссно. Словно два боксера, они выходят в «чисто поле», и решают, кто с него уйдет. Но отношения между хищником и добычей намного сложней, чем кажется на первый взглад.
Чтобы выжить, хищнику необходима добыча. Он не заинтересован в том, чтобы уничтожить ее. Иначе – сам умрет от голода. На практике, скорее хищник убьет хищника, чем они вместе съедят последнюю добычу. Аналогично и добыча нуждается в хищнике. Всем известно из курса биологии, что если удалить из области обитания оленей волков, то олени сами сильно пострадают. Причины этого также общеизвестны: избитая фраза – волк санитар леса, говорит сама за себя. Хищник уничтожает больных особей, чем предотвращает эпизоотии.
Уничтожает слабых, чем способствует развитию вида в целом. Этого точно никто не доказал, но кто знает, может быть, с точки зрения выживания невыгодно быть неуязвимым растительноядным. Приведем простой пример. Возьмём современных африканских буйволов. Это крепкие, сильные животные, чей вес переваливает за тонну. И живут они в стадах. Основной их “враг” (в том то и дело что не враг) – это лев. При всем уважении к силе львов, но если бы буйволы всегда их гоняли всем стадом, они никогда не смогли бы пообедать. Если бы взрослые сильные быки закрывали бы собой молодняк, и сами бы всем стадом нападали на львов, у последних не было бы шансов. Это замечательно показано на заснятых кадрах.
Даже если лев свалил бы одного буйвола, другие могли бы его легко отбить. Почему этого не происходит? Буйволы просто дают львам шанс: зачастую не гоняют их, а убегают сами; попавшихся сородичей отбивают, но неорганизованно и неэффективно; а порой и вовсе стоят на месте, и ждут. Естественный отбор – штука предельно рациональная. Если в поколениях закрепилось такое поведение, значит оно более рационально. Значит те буйволы, которые не давали бы львам шанса, имели бы меньший успех. Возможно, первая же эпизоотия их бы скосила: не дали бы съесть больных особей. Что с самими львами, которых никто не ест? Ну, во-первых, они, как высшие хищники, не живут так кучно, им эпизоотии не так страшны. А во-вторых, сколько же у них смертельных драк… Буйволы, в любом случае, не изобретут ни вакцины, ни способов генной инженерии. Вполне возможно, что им выгодно, что их едят львы.
Итак, добыча нужна хищникам, и хищники нужны добыче. Все не так просто: и тем и другим приходится мириться друг с другом, кое-где выигрывая, кое-где вынужденно уступая. Никакой конкретный буйвол не хочет умирать. Но ради общего блага, популяции в целом выгодно его пожертвовать.
Итак, отношения между хищником и добычей – это не война. Но, естественно, в ходе совместной эволюции, добыча адаптируется противостоять хищнику, скажите вы. И идёт своеобразная гонка вооружения между хищником и добычей. Это ли не война?
Даже среди зоологов распространено выражение “гонка вооружений”. Однако, таковой между хищником и добычей просто нет!
И вот почему. Хищник никогда не истребит свою добычу. Даже если она как гамбургер будет на месте лежать, и ничего не делать. Хищники все равно разделят добычу, и будут драться за нее насмерть, сокращая свою численность. Они никогда не соберутся вместе, чтобы съесть все. Никогда экосистема не поддержит слишком большое количество хищников. Их в любом случае будет оптимальное количество.
Казалось бы, логика железная, но как же быть с тем, что добыча все-таки защищается? Ответ очень прост: гонка вооружений есть. Но не между хищником и добычей, а между добычей и добычей, и между хищником и хищником!
Точно также дело обстоит и здесь. Если вся добыча – это неподвижные гамбургеры, и вдруг среди них начинают появляться те, что немного убегают, естественно, у них будет преимущество перед неубегающими «гамбургерами». И постепенно вытеснят их. Точно так же и хищник соревнуется с хищником: пришел более совершенный хищник, который может ловить не только тех, кто на месте стоит, и объел менее совершенного. Так и произошла смена фаун.
Когда мы поняли эти законы, мы можем иначе посмотреть на знаменитую африканскую поговорку: каждый день в Африке просыпается антилопа, и она знает, что должна бежать быстрее самого быстрого льва, чтобы выжить; каждый день в Африке просыпается лев, и он знает, что должен бежать быстрее самой медленной антилопы, чтобы выжить. Неважно, кто ты – лев, или антилопа, но, когда в Африке восходит Солнце, ты должен бежать. На самом деле, антилопа знает, что должна бежать быстрее других антилоп, а лев – бежать и драться лучше других львов. Хотя, суть не меняется.
И всё-таки, кое что нужно пересмотреть. Нам кажется, что способности хищника и добычи должны уравновешиваться. Мол, хищник или медленнее, или слабее своей добычи. В этомпредположении есть много исключений: добыча может быть и слабее и медлительнее хищника. Это, например, рыба и гангский гавиал; термиты и муравьи, и муравьед; ястреб и куропатки; кит и планктон; даже кошка и мышь.
Это имеет значение и для реконструкции экосистем прошлого. Ещё Роберт Беккер в своей замечательной книге “Ересь динозавров” спрашивает читателя: как гадрозавры могли выживать в одной среде с тираннозаврами? Беспощадные хищники были и сильнее и быстрее их! Ответ очень прост: им было достаточно быть быстрее других растительноядных, а не хищников.
Понимание законов взаимодействий хищника и добычи позволяет нам глубже понять многогранный мир живой природы. Все намного сложнее и интереснее, чем просто битва двух армий.