Большую часть своего детства Марк прожил на большой молочной ферме посреди лугов, перемежавшихся с вересковыми пустошами и, если выражаться языком старинных романов, мальчик вырос в объятиях матери-природы.
Ферма не принадлежала его семье — отец всего лишь управлял хозяйством, а владел всем Эрнест Холлман, Эрнест Добродушный, хотя некоторые звали его Эрнестом — Тыквой за абсолютно лысую голову и специфическую её форму. Ооо, добрейший Эрнест был таким чудесным парнем! Таким великодушным и внимательным! А как он ухаживал за своим отцом, когда тот отправился в пансионат для престарелых — и каждое воскресенье навещал старика, привозил печенье (совершенно неугрызаемое даже вставной челюстью) и конфеты-тянучки, которые, как он говорил, очень нравились отцу в его молодые годы. Отец, правда, уже ничего не говорил к тому времени — у него стояла трахеостома, да и до неё речь была не слишком-то внятной после двух подряд инсультов.
Злые языки утверждали, что свои инсульты Холлман-старший заработал после того, как по непонятной причине сгорел сарай, служивший ему художественной мастерской, а любимый лабрадор умер от неизвестной болячки, и что дело тут не обошлось без душки-Эрнеста, который не хотел, чтобы светлый особняк отца отошел местному обществу художников, но на фоне постоянной улыбки, которая то и дело озаряла лицо милейшего дядюшки-Тыквы, все эти сомнения казались каким-то небывалым наветом!
А вскоре после смерти отца младший Холлман затеял новый бизнес — он тоже открыл пансионат для пожилых. Там были великолепные медицинские кровати для тех, кому уже трудно спать на обычных, и многочисленный и заботливый персонал — недорогой, совершенно недорогой, потому что рачительный Холлман набирал его из числа мигрантов.
Вышколенный и молчаливый персонал — потому что многие плохо знали язык, и, если понимали что-то, то ответить могли с огромным трудом.
Добрейший Эрнест утверждал, что так он помогает старикам с достоинством доживать свои дни, а чужакам — встроиться в по-настоящему цивилизованное общество, проникнуться его духом и порядками, послужить благу, а не попусту болтаться, выпрашивая пособия.
О, Холлман-младший был очень, очень, очень ответственным гражданином, настолько ответственным, что, когда юный Марк попытался устроиться в этот санаторий уборщиком во время каникул, дядюшка Тыква отказал ему под предлогом, что не стоит отбирать места у обездоленных — в конце-концов поблизости есть автозаправка и кафе при ней, там и можно приложить молодые силы.
Марк удивился, но предпочел не спорить — тем более, что и отец Марка подумывал о смене места работы — ведь добрейший Эрнест не скупился на похвалы, но постоянно жался с оплатой, а спасибо не умеет согревать карман и приятно отражаться на состоянии банковского счета.
Марк даже умудрился договориться, что за ним оставят это местечко в кафе и после окончания каникул — ведь работал он добросовестно, а основной наплыв посетителей случался ближе к вечеру, именно тогда и требовалось усердно возить шваброй, что паренька вполне устраивало — кроме денег на карманные расходы, он пополнял свой багаж обрывками разговоров и множеством разных историй, что должно было пополнить его багаж сюжетами для будущего писателя — а Марк мечтал со временем затмить самого Стивена Кинга.
Вот тут-то от и услышал о заброшенном амбаре, который совершенно случайно обнаружили где-то неподалеку двое сталкеров, снимавших всякие странные или старинные заброшки для Тик-Тока. Они живо обсуждали между собой находку и строили версии, кто же мог свезти туда такую уймы разных старинных вещей, некоторые из которых выглядели весьма ценными, и просто просились в дорогую антикварную лавку.
Поля кругом, коровы мычат, а тут… Ладно бы, если склад сельхоз инвентаря!
Грандиозные столы и резные стулья из черного дерева. Шкафы, туалетные столики, зеркала, каминные часы с фигурами. Книги в кожаных переплетах и бокалы, графины, столовые наборы ножей и вилок, картины в широких резных рамах. Всё это навалено и наставлено, покрыто пылью и паутиной. Откуда это? Зачем это? Реквизит или, может быть, даже награбленное? Чьё это всё и почему было собрано там?
Марк задумался. Похоже, он знал это место, но он помнил, как лет 10 лазал там с приятелями — и там было пусто, ничего, из того, что обсуждали случайные гости.
Он должен это увидеть! И чем скорее — тем лучше!
Поэтому никаких тусовок на Хэллоуин! Пока все развлекаются, он посмотрит, что там за лавка старьевщика по соседству с коровниками возникла.
Долгожданный вечер наступил, и Марк, чтобы его не доставали вопросами, даже наряд для себя приготовил — Джек-фонарь, Джек-тыква, что может быть лучше, тем более, что его сверлило смутное подозрение, что без Эрнеста, добрейшего Эрнеста, тут дело не обошлось — амбары-то его, и этот — тоже.
Вечер осенью наступает быстро, а к тому времени, как Марка сменили — на праздник кафе работало и ночью, поля вокруг заволокло туманом — и это принудило бы отложить задуманное кого угодно, но не Марка, знавшего все тропы и облазившего всю округу.
Вперед, вперед, кое-где подсвечивая себе путь фонариком, юноша решительно направился туда, где, как он подозревал, его ждало приключение — и н какой-нибудь пустяк, а встреча с настоящей загадкой и, может быть, даже с преступлением…
Вот и амбар. С кустов, разросшихся вокруг, каплет — осенняя сырость пробирает до костей. Двери зарыты, но это деревянные двери, и тик-токеры просто отодрали снизу пару досок, чтобы пролезть — сверху они так и остались висеть на гвоздях, и Марк быстро нащупал, какие надо отодвинуть.
Боже праведный! Да они не врали!
Что-то уже в пыли и паутине, что-то появилось сравнительно недавно, резьба и маркетри, столешницы с мозаикой из камня и подсвечники с хрустальными подвесками, огромное множество разных вещей, но зачем? Откуда?
Откуда? Зачем? Эти слова Марк произнес вслух…
И тут, со всех сторон на него обрушились старческие голоса, тихий шепот и шелест, мужские и женские, пришепетывающие и резкие, покашливание и вздохи…
— Это умник Эрнест, он придумал, как разбогатеть.
— Хитрый Эрни.
— Душка Эрни. Эрни Холлман — открывший прекрасный пансион для стариков.
— Холлман ходил к своему папаше, и тогда ещё заметил, как много вокруг было одиноких пожилых людей, которым постоянно не хватало внимания.
— Когда не было рядом родственников, добрейший Эрни общался с нами. Добрый Эрни слушал рассказы. Внимательно, с улыбкой, понимающе.
— Как Вы украшали свой дом? Неужели! Звучит миленько! Сколько комнат? Целых семь! Прекрасно, Эдит, прекрасно.
— Вы так много работали в своей жизни? Устали от постоянных трудов и волнений, наверное? Сочувствую, Арчи! Труд отнимает здоровье, ничего не поделаешь.
— Сочувствую Вам, Лена.
— Сочувствую Вам, Вильям.
— Да да, Эдна, мир нынче поменялся к худшему, я сам в шоке.
— Да, Эдна, я обязательно помогу, все организую для вас, все будет в лучшем, лично все объясню рабочим! Да, ни пианино, ни часы не пострадают. Да, да, подписывайте тут, о, как Вы красиво пишете, наверное и в школе были отличницей! Да и тут тоже, отлично, дело в шляпе.
И он правда все организовывал. Вещи доставляли в его амбар, а не родственникам или благотворителям для продажи.
Когда после смерти родственники приходили в дом престарелых, их ждала пустая комната и строгий Эрнест с юристом.
— Ах, дорогие, договор подписан. Видите? И тут и тут подписано. Кривоват почерк, но это рука Этель — и вот, нотариус присутствовал и свидетели подтвердили — хотите, я их для вас приглашу?
— Боюсь уже ничего не можем изменить, давайте будем уважать последнюю волю вашего дорогого родственника..
Это же то, чего он хотел.
Он неплохо монетизировал их последний путь.
У некоторых он умудрился отобрать даже их дома, которые потом продавал ниже рынка — зато быстро, пока родственники не успевали опомниться, да и на очень дорогие особняки осторожный Эрни никогда не покушался — понимал, какую черту не следует переходить, чтобы не нарваться на хищников покрупнее.
— Шустрый Эрни.
В его доме престарелых была мило обставленная комнатка с тяжелой дверью за которой он убеждал подписывать договоры с необыкновенной душевностью и паучьей расторопностью.
Самые лучшие вещи своих постояльцев он забирал себе. Остальные продавал с левых аккаунтов на интернет аукционах.
Какие-то редкости он сдавал антикварам, говоря, что это наследство тетушки, дядюшки, родителей.
Денег никогда не бывает много.
Из темных глубин ада выбралось абсолютное исчадие и пролезло в пустую дыру внутри Холлмана. Отверстие в душе проточенное Алчностью и Завистью.
Эрни с широкой улыбкой и легким вздохом удовольствия пустил личинку Зла в чрево своей души.
Он гордился собой, он так гордится собой, он ни за что не остановится!
— Береги своих и себя. Жадные глаза зорко смотрят, неустанно!
— Береги, берегись!
Марк не помнил. как он выскочил из амбара и почему у него в кармане оказалась чья-то вставная челюсть. Его трясло от омерзения и ненависти, ему хотелось плакать от горя и стыда — не за себя, за то, что он теперь знает. Знает точно, потому что души стариков не лгали, им не нужно было лгать — вещи, горы вещей свидетельствовали об их правоте!
Ноги сами несли его к дому Холлмана, он знал, что делать — но ему казалось, что даже крик "Я всё знаю про тебя, Холлман!" будет способен расколоть небо и низвергнуть этого лицемера в ад.
Но Марк ничего не сделал.. Он просто молча, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони, постоял перед калиткой, а потом опустил в почтовый ящик ту самую вставную челюсть.
Наутро у Марка была температура под сорок, сутки он провел в полусне — полубреду, не на шутку встревожив родителей, но уже к следующему утру оправился достаточно, чтобы пришедшие навестить его школьные приятели рассказали, что у господина Эрнста Холлмана как раз вчера утром, после Хэллоуина случился инсульт прямо на пороге его дома, а когда его, наконец нашли соседи, в своей руке Эрни сжимал чью-то вставную челюсть.
Вряд ли Холлман оправится… Он очень, очень плох! И кому-то теперь достанется ферма и дом престарелых, ведь у Эрни-Тыквы не было ни жены, ни детей… Совсем-совсем никого, представляешь?
______________________________________________________
Всё-сказка, наброс и абсолютно художественный вымысел
Поощрение творчества принимается на кошелек Юмани 4100 1927 1992 060
НепоДзензурное традиционно тут:
https://vk.com/public199851025
или тут
https://old-venefica.livejournal.com/
Сарказм в уксусе, йад с перцем, окололитературные изыскания и прочие деликатесы, взращенные на отечественных реалиях