Степан не знал, куда себя деть. Он бродил по офису и размышлял, размышлял. С самого утра день не складывался. В дороге он проколол колесо, когда ехал на работу, и пришлось заезжать в сервис. Заходя в магазин за сигаретами, он вдруг вспомнил, что забыл и деньги, и карточку дома.
Генерала Дробыша не задержали. Пока шло расследование, он находился под домашним арестом. Нет, Громов не обвинял себя, но внутри его терзало чувство пустоты. Как это возможно? Как можно взглянуть в глаза человеку, который заменил ему самого дорогого – отца? Как бы поступил его отец, Виктор Громов, в подобной ситуации? Скорее всего, так же. Он был принципиальным и справедливым, всегда оказывался прав. Но никогда не действовал опрометчиво. Знал, где та граница, за которую нельзя переступать. Но даже это не уберегло его. Кому-то он был слишком помехой. Дробышу? Это особенно не укладывалось у Степана в голове. Дядя Леня, как он звал его в детстве. Мама всегда поправляла:
– Степушка, дядя Леша. Он же Алексей. А Леня – Леонид. Понимаешь?
Степа кивал, но всё равно продолжал называть его дядей Леней.
– Да какая разница, Люба? Пусть я буду Леней. Ну нравится пацану это имя, – смеялся Алексей Николаевич.
Он часто бывал в их доме. Однажды маленький Степа подслушал разговор отца и дяди Лени.
– Жениться тебе надо, Леша. Хватит быть холостяком.
– Не нашел я такую, как Любушка, – смеялся Алексей.
– Не можешь простить, что она выбрала меня? – спросил отец.
– Ну что ты? Какие могут быть обиды? Это её право. Силой милому не быть, – ответил Алексей.
– Ну если так, то держи пять, – и отец протянул ему руку, а дядя Леня крепко её пожал.
Степан сейчас так ярко вспомнил этот эпизод, словно это произошло только вчера. Остановившись у окна, он достал последнюю сигарету. Затем вдруг смял её и выбросил в мусорное ведро.
На столе раздался звонок телефона. Он медленно подошел и снял трубку. Звонил дежурный.
– Товарищ капитан, к вам пришла женщина.
– Какая ещё женщина?
Не успел он услышать ответ дежурного, как в кабинет вбежала дама средних лет.
– Это вы Громов? – спросила она, тяжело дыша.
– С кем имею честь говорить? Вы кто?
– Вы не ответили на мой вопрос.
В кабинет влетел дежурный.
– Товарищ капитан… – он развёл руками.
– Свободен, Петя, – сказал Громов, махнув рукой.
Дежурный закрыл дверь.
– Настырная какая, – заметила дама, глядя на закрытую дверь. – Внизу пропустили, а этот…
– Проходите, присаживайтесь и рассказывайте, что у вас случилось.
– Вы ещё спрашиваете, что случилось. На каком основании вы обвиняете Дробыша?
Громов недоуменно смотрел на даму.
– А вы ему кто?
– Близкий человек, скажем так. Этого достаточно? – она села в кресло напротив и положила ногу на ногу.
Она вела себя, как в своем собственном доме. Доставая длинную сигарету, она выразительно взглянула на Громова.
– В моем кабинете не курят, – сухо заметил он.
– Хм… Я вообще-то не курю. Это так, – она покрутила сигарету в пальцах и бросила её обратно в сумочку. – Так я жду объяснений.
– Почему вы решили выяснять это у меня? – Громов внимательно смотрел на неё. – Есть следственный комитет, который занимается делом Дробыша Алексея Николаевича. Вам туда.
– Я была там. Мне сказали, что вы в курсе, и чтобы я поговорила с вами. Тем более, вы не чужие люди с Алексеем Иванычем. Он много о вас говорил. Называл вас своим сыном.
При этих словах Громов нахмурился. Она ещё раз надавила на рану, которая и без того кровоточила в его сердце. Он встал и подошел к окну. В последнее время он заметил, что вид на город как-то успокаивает его. Движение машин, суета отвлекали его от мрачных мыслей.
– Степан Викторович, – произнесла дама. – С вами всё в порядке?
– Как вас зовут? – не оборачиваясь, спросил Громов.
– Лариса… Лариса Дробыш. Я его дочь.
– Дочь? – Громов быстро развернулся. – Насколько мне известно, у него никого нет. И дочери тоже.
– Вам показать паспорт? – дерзко посмотрела на Громова она.
– Я верю вам. Но…
– Я знаю, что вы сейчас скажете. Но это неправда. Он взял меня из детского дома и воспитывал сам.
Громов смотрел на неё с недоверием.
– Зря вы так, – сказала она с сожалением. – Он самый добрый человек из всех, кого я знаю.
– Ну хорошо, допустим, вы его приемная дочь. Что вы от меня хотите?
– Ведь это вы его топите. Почему? Он рассказал мне, что не виноват в смерти вашего отца. Он любил всех вас. Особенно вашу маму Любу. Поэтому и не завел свою семью.
– Это он сам вам сказал? – Степан напрягся. Ему вдруг стало ясно, почему все произошло так. Дробыш мстил отцу. За маской дружелюбия скрывался мститель, который не мог простить отцу Любу – мать Степана.
Громов также понял, почему Дробыш так относился к нему. Ведь Степан был частью его любимой женщины, её сыном.
– Он просил, чтобы вы поговорили с ним. Он сейчас на даче. Ему очень плохо, – Лариса умоляюще смотрела на Громова. – Я очень прошу вас, Степан Викторович.
– На даче, значит, – произнёс Громов задумчиво.
– Да. Ему разрешили. Я боюсь за него.
– Не бойтесь, Лариса. Я поговорю.
– Спасибо, – с благодарностью посмотрела на него она и, вставая, протянула свою маленькую руку.
Только теперь он увидел перед собой не даму, каковой она показалась с первого взгляда, а молодую красивую женщину, примерно его возраста.
Когда за ней закрылась дверь, Громов провёл рукой по лицу, пытаясь прийти в себя. В голове гудело от мыслей, но ему нужно было быстро принимать решения. Он не мог позволить эмоциям взять верх. Доставая из кармана телефон, он позвонил Карпову.
– Серега, мне нужно уехать, – голос Громова звучал жёстко. – Закончите здесь, соберите всё, что сможете. Встретимся на базе.
– Что-то нашёл? – Карпов мгновенно насторожился.
– Пока не уверен. Но это серьёзно. – Громов прервал разговор, не дожидаясь вопросов, и вышел на улицу.
Прохладный ветер слегка остудил его разгорячённое лицо. Садясь в машину, он ещё раз прокрутил в голове все, что услышал от Ларисы. «Надо же! Как скрытный, – думал Громов о генерале. – Столько лет воспитывал чужого ребенка и ни разу не обмолвился. Да, невероятная штука – жизнь». Затем его мысли вновь вернулись к генералу.
Тот самый человек, который внушал ему принципы чести и справедливости, который был для него примером. Неужели он действительно мог быть вовлечён в это и виновен в гибели отца? Степана снова терзали сомнения.
Подъехав к скромному дому в старом районе, Громов заглушил двигатель. Здесь уже много лет находилась дача Дробыша Алексея Ивановича. Он вспомнил, как когда-то приходил сюда на чашку чая, чтобы обсудить дела или просто поболтать. Теперь всё это казалось далёким.
Громов нажал на кнопку звонка на воротах. Дробыш появился в тот же миг, будто он и ждал его приезда.
На вид он не изменился — тот же прямой взгляд, спокойная осанка. Но что-то в его лице насторожило Громова.
– Степан? Я знал, что ты приедешь. Машину твою заметил ещё издалека. Заходи. Нам необходимо поговорить.
Алексей Иванович отступил в сторону, пропуская его внутрь.
В доме пахло свежезаваренным кофе.
– Садись, Степа. – пригласил Дробыш гостя за стол.
Громов не стал подбирать слова и прямо спросил, какое отношение тот имеет к делу отца.
Генерал на мгновение замер.
– Ты о чём, Степа?
– Вы знаете, о чём я, – Громов не намеревался отступать. – Ваше имя появилось там, где его не должно быть. Вы работали с ними? Вы действительно предали всё, чему меня учили?
Алексей Иванович молчал, но его взгляд стал тяжёлым. Наконец он заговорил, и его голос звучал неожиданно спокойно:
– Степа, иногда, чтобы сохранить что-то важное, приходится жертвовать принципами. Ты молод, ты хочешь видеть мир только в чёрно-белых тонах. Но всё не так просто, как кажется.
– Значит, вы признаёте? – Громов шагнул вперёд. Его голос дрожал от гнева. – Вы работали на банду коррупционеров. Я не могу назвать их иначе, кроме как бандой.
Алексей Иванович нахмурился, его лицо стало напряжённым.
– Я не собираюсь оправдываться. Но если ты хочешь знать правду, ты должен быть готов её услышать. Только подумай, Степан, готов ли ты после этого смотреть в зеркало.
Эти слова повисли в воздухе, и Громов почувствовал, как внутри у него всё переворачивается. Он пришёл за ответами, но теперь боялся их получить.
Слова генерала отдавались тяжёлым эхом, причиняя глубокую боль. Он пришёл сюда с твёрдым намерением расставить всё по своим местам, но теперь чувствовал себя мальчишкой, который только что осознал, что не имеет права осуждать этого человека, в глазах которого увидел много горести и печали.
– Алексей Иванович, – произнёс он наконец, стараясь, чтобы голос не дрогнул, – я всегда равнялся на вас. Вы были для меня примером. Вы учили меня, что принципы – это главное, и ими нельзя жертвовать ни при каких обстоятельствах. Как вы могли?
– Садись, Степа, поудобнее. Раз уж ты здесь, я всё расскажу. Только пообещай мне одно: выслушай меня до конца, прежде чем делать выводы.
Алексей Иванович медленно подошёл к окну и устремил взгляд в небо за стеклом, словно там скрывался ответ.
– Ты помнишь ту историю с задержанием семь лет назад? – наконец заговорил он. Его голос звучал ровно, но в нём сквозила какая-то горечь. – Ту, где фигурировала группа контрабандистов?
Громов кивнул, хотя слова застряли у него в горле. Как он мог забыть? Тогда эта операция стала громкой победой отдела, а сам Алексей Иванович стал героем. Но теперь всё казалось совсем другим.
– Конечно, – кивнул Громов. – Вы тогда лично руководили операцией.
– Да. А знаешь ли ты, что один из тех, кто оказался за решёткой, – сын влиятельного человека? Очень влиятельного. Этот человек не простил мне того, что я разрушил его планы. Он начал давить. Сначала были угрозы, потом предложения. Я отказывался. Но в какой-то момент они добрались до… – он замолчал.
– Я знаю, что у вас есть дочь, – сказал Степан. – Она была сегодня у меня.
Алексей Иванович обернулся, и его глаза стали темнее обычного. – Ты меня понимаешь, Степан. Они не оставили мне выбора.
– И вы… — начал Громов, чувствуя, как внутри у него всё переворачивается.
– Я не стал выполнять их приказы, – перебил его генерал. – Но чтобы защитить Ларочку, я сделал вид, что готов сотрудничать. Я пытался действовать на два фронта, вытягивать информацию и передавать её нашим.
– Почему вы не доложили об этом выше? – в голосе Громова прозвучала горечь. – Почему просто не попросили о помощи?
– Потому что я знал, чем это закончится. Лариса была у них, – Алексей Иванович отвернулся, словно боясь встретиться с ним взглядом. – Кто бы поверил, что я не замешан? Ты думаешь, система так проста и прозрачна? Там, наверху, люди не всегда ищут правду. Чаще они ищут удобных виноватых.
Громов молчал. Его гнев начал угасать, уступая место чему-то более сложному – смеси сострадания и разочарования.
– Значит, всё это время вы жили во лжи? – тихо спросил он.
– Не во лжи, – возразил Алексей Иванович. – В борьбе. Но да, я совершал ошибки. Возможно, если бы я был смелее, то смог бы всё изменить. А может, я просто спасал себя. – Он снова повернулся к Громову. – Теперь ты знаешь. Решай сам, что с этим делать. Но помни: в жизни не всё так однозначно.
Степан смотрел на него, а внутри боролись противоречивые чувства. Он хотел осудить его, но что-то в словах генерала показалось ему слишком знакомым. Неужели однажды он сам мог оказаться в такой ситуации?
Предыдущая глава:
Громов стоял у окна своего кабинета и смотрел на ночной город, который жил своей жизнью, размеренной и тихойВсе в нашей жизни связаноВчера
Спасибо, дорогие читатели, за Ваши лайки и комментарии!🙏💖