Часть 1
Светлана
Света стояла на платформе и тихо плакала, прижавшись к плечу Женьки, крупного, симпатичного светловолосого юноши. Он нежно обнимал свою любимую, гладя ее мягкие волосы и приговаривая:
— Светик, всего неделя в пути, три дня там и неделя обратно. Это время пройдет незаметно, будем на связи.
— Женька, почему мама сама не поехала за бабушкой? Почему именно я? И на поезде, между прочим! У отчима-то денег хватает!
— Светик! Главное слово здесь — «у отчима». Бабушка — мама твоей мамы, а не его. К тому же, ей нельзя лететь на самолете, ты сама говорила, что у нее проблемы с сердцем.
— Жень, а мне-то можно. Хоть бы туда на самолете отправили! Две недели трястись в дороге!
Женька развел руками:
— Не знаю, Света. И у меня, к сожалению, с деньгами туговато. Я бы сам тебя хоть в одну сторону на самолете отправил. Но… — и Евгений снова развел руками.
— С первого пути отправляется скорый поезд Москва-Владивосток. Будьте осторожны, — ожил вокзальный громкоговоритель.
— Девушка, давайте-ка в вагон, или остаетесь? — проводник внимательно посмотрел на Свету, а про себя подумал: «Эх, повезло парню, такая красавица досталась! И любит его, похоже. А мне и познакомиться некогда! За неделю пути отношений не построить».
Света напоследок прижалась к Жене, он крепко поцеловал ее в губы, влюбленные нехотя отстранились друг от друга, и Света вскочила в состав, который уже тронулся с места.
Поезд быстро набрал скорость, и вот уже не видно Женьки. Света же долго стояла у окошка и лила слезы, тихонько, маленьким язычком ругая маму.
Она не знала, что отчим купил путевки на Сейшельские острова еще зимой. И они с матерью проведут целых двенадцать дней, наслаждаясь океаном, живя в роскошном отеле и потягивая коктейли, в то время как Светлана будет трястись в вагоне доблестной Российской железной дороги. Кто тогда мог знать, что матери его жены станет совсем плохо, и будет решено перевезти ее из Владивостока в Москву?
Из купе Светы вышла старушка и бесшумно подошла к ней.
— Ну что ты, милая! Не стоит так переживать. Пойдем, попьем чайку.
Света подняла на бабушку свои огромные карие глаза и удивленно спросила:
— Почему не стоит?
— Ой, — замялась старушка, — сама не знаю. Вырвалось! Пойдем, пойдем. Чайку попьем, а может, кофе хочешь? У меня есть в термосе! Хороший, из «старого доллара»!
— Откуда? — улыбнулась Света.
Старушка засмеялась:
— Никак не могу запомнить название этой сети кафешек, но оно как-то созвучно «старому доллару». Это я легко запомнила.
— Старбакс, — рассмеялась Света.
— Точно! — улыбнулась пожилая женщина.
Расстройство как рукой сняло.
— Меня зовут Света Пономарева.
— О, как официально! А я Алтуфьева Ирина Степановна.
Дамы, жеманясь, протянули друг другу ручки и пожали за кончики пальцев, снова рассмеялись.
Плохое настроение Светы испарилось, будто его вовсе не было.
Ирина Степановна налила кофе из термоса из того же «старого доллара» в тончайшие фарфоровые чашечки.
— Ничего себе! — обомлела Света, — мама такие только для гостей достает, а вы в поезд взяли.
— А я в том возрасте, когда глупо экономить, тем более на посуде. Это всего лишь вещь. Самое страшное, что с ней может случиться: разобьется! Не беда — купим новую. Ах, если бы так же легко решались и другие… — Ирина Степановна помедлила, прежде чем сказать следующее слово, но передумала, хотя и так было ясно, что вертелось у нее на языке.
— Света, — сменила она тему, — а ты заметила, что мы с тобой вдвоем? Было бы чудесно доехать так до Владивостока. Во Владике выйдем вместе, мой брат отвезет нас. Нам… — Ирина Степановна вновь остановилась, не досказав фразу.
Света же удивленно спросила:
— А откуда вы знаете, что мне до Владивостока?
— Так, — качнула головой старушка, — старческая интуиция! Она меня часто выручает!
— А еще вы сказали, что ваш брат отвезет нас. А вдруг нам не по пути?
— Ну и что? Он все равно отвезет. Мой брат — дамский угодник со стажем. Ему будет приятно доставить такую красавицу в любую точку города.
Света засмущалась и опустила свои прекрасные глаза.
Часть 2
Максим
Женщины прекрасно провели остаток позднего вечера, и уже ближе к полуночи легли спать. Глубокой ночью, на какой-то небольшой станции к ним в купе сел молодой человек, он шепотом разговаривал по телефону с кем-то. Света спала и ничего не слышала. Молодость! А вот Ирина Степановна стала свидетелем странного разговора молодого человека с кем-то, скорее всего с женщиной: женой или мамой.
— Да-да, — говорил новый пассажир, — долго не буду сидеть, уже собираюсь спать. Да-да, Дану выгуляю, мусор выбрасываю регулярно. Нет-нет, голодным не сижу.
Разговор наконец закончился, и парень очень осторожно забрался на верхнюю полку.
«Странно, — подумала Ирина Степановна, — как он выгуляет Дану? Это, наверное, собака. Хотя вполне возможно, что парень выйдет рано утром на какой-нибудь станции и успеет прогуляться с питомцем. Но его просили не задерживаться допоздна. Хотя, и в купе можно вполне себе до утра в телефоне зависнуть. И мусор! Вообще удивительно, что кто-то волнуется о мусоре в вагоне. Да чего это я? — спросила сама у себя Ирина Степановна, — какое мне дело до этого парня», — но старушка чувствовала, что дело ей до него будет.
Она проснулась достаточно рано, первой. Света и незнакомый парень проспали до одиннадцати утра. «А как же Дана? — думала старушка, — кто же ее выгуляет? Далась мне эта Дана!» — разозлилась она сама на себя.
Молодые люди проснулись одновременно. Парень слетел с полки, и Света поднялась тоже, и именно в этот момент поезд сильно качнуло, и они стукнулись головами. Обоим стало неловко, и они начали извиняться друг перед другом.
Ирина Степановна заинтересованно наблюдала за этой сценой, она снова почувствовала своей «старушечьей интуицией», что между ребятами что-то возникло, а бабушка доверяла своему чутью. Да что там доверяла, лет двадцать своей нынешней пенсионерской жизни, а именно столько лет она уже была на пенсии, она только и жила им.
Немало таких искр она повидала, и все те люди стали парами впоследствии. Некоторые много лет спустя…
«Вот и вчера я сказала Свете, что не стоит расстраиваться», — вспомнила старушка.
А тем временем попутчики уже познакомились, обменявшись именами. Парня звали Максим, и он ехал до Владивостока, что удивило Ирину Степановну. Как? А Дана? Очень хотелось спросить об этом, но тогда надо было признаваться, что слышала весь разговор с незнакомкой, а этого очень не хотелось.
«Скоро все само выяснится, путь долгий. Целая неделя»!
— Кстати, — спросила она вслух, — завтракать-то будем?
И, не дожидаясь ответа, извлекла из своей объемной сумки еще одну фарфоровую чашечку, термос из «старого доллара», батон, баночку джема, палочку сырокопченой колбаски, упаковку плавленого сыра и три вареных яйца.
Света накануне очень удивилась двум фарфоровым чашечкам с блюдцами, а тут и третья появилась.
Девушка подмигнула старушке лукаво и спросила:
— А что, и четвертая есть?
— Конечно, — ответила старушка, но чашечку не показала.
Завтрак прошел оживленно, с шутками и прибаутками, Максим оказался очень веселым юношей. Он все время заинтересованно смотрел на Свету, а она смущалась и опускала голову все ниже и ниже.
К вечеру попутчики знали друг о друге все, ну или почти все. Ирина Степановна ехала во Владивосток к брату, она гостила у него каждое лето подолгу: столько, пока не надоест. А потом он отправлял ее на теплоходе в круиз. После вояжа еще гостила, обычно недолго, и возвращалась домой снова на «России».
С Максом все было сложно, он сначала не хотел открываться, мялся, краснел, но женщины не настаивали, и, видимо, это, как ни странно, подвигло его рассказать о себе все, практически с самого детства.
Максим вырос во Владивостоке, его воспитала бабушка, к ней он и ехал. Родителей своих Максим не видел до определенного момента. Бабушка всегда говорила, что они живут за границей и зарабатывают деньги. Но тогда почему они так плохо жили, почти впроголодь, было непонятно. Для кого или для чего родители зарабатывали деньги? Мало того, они никогда не звонили и не писали. Никаких фотографий в доме не было, и бабушка не хотела рассказывать про свою дочь, маму Макса.
Работала пожилая женщина почти до семидесяти лет. Максим тоже очень рано начал трудиться, чтобы помочь ей: мыл машины на стоянках и на заправках, работал на доставке.
После окончания одиннадцатого класса бабушка настояла, чтобы Максим учился в Москве. Он уехал, но через три месяца ему стало ясно, что дома происходит что-то нехорошее. Бабушка говорила шепотом, а иногда и вообще не брала трубку. Писать сообщения она так и не научилась, хотя Макс перед отъездом все подробно объяснил, а бабушка записала в блокнотик.
Однажды Максим позвонил, и ответила вообще незнакомая женщина, видимо, пьяная, она начала городить околесицу и нецензурно ругаться. Макс закричал, чтобы она позвала Марию Алексеевну, а женщина захохотала и крикнула в трубку:
— Сдохла, сдохла, сдохла твоя Мария Алексеевна.
Первым же рейсом, заняв крупную сумму денег, Макс вылетел во Владивосток. Вбежав домой, он обнаружил бабушку, лежащую на кровати без сознания. А еще в доме, откуда ни возьмись, появились отвратительные мужики, пьющие на кухне. Единственная среди них женщина встала, покачиваясь, чуть не упала, ее поддержали собутыльники.
— А ты кто такой? Чего врываешься? — пьяница омерзительно икнула, не удержалась, и ее вытошнило прямо на стол вблизи сидящих мужиков. Они недовольно зашумели, заматерились.
Тетка рухнула замертво.
— Вы кто такие? — закричал Максим, чуть не плача, — что вы делаете в доме моей бабушки?
Парнишка снова метнулся в комнату, вызвал скорую помощь. Один из мужиков, видно самый сообразительный, очнулся:
— Слышь, ты, — он ткнул сидящего рядом, — он сказал «моей бабушки». Это что ж получается? Ларкин сын это? Должон проставиться!
Мужик встал и, еле передвигаясь, двинулся в комнату.
Максим сидел рядом с бабушкой и держал ее за руку, слезы градом катились из его глаз, и он приговаривал:
— Бабулечка, миленькая, ты только не умирай! Ты потерпи! Сейчас врач приедет, все будет хорошо.
Алкаш, споткнувшись о невидимое препятствие, влетел в комнату, упал, едва не разнес комод, поднялся и гаркнул:
— Эй ты, как тебя там! К родной же матери приехал! Давай ставь пол-литра! А ну, мигом!
Максим в ужасе посмотрел на пьянчугу, ничего не понимая! О чем он говорит? Максим приехал к бабушке. Кто все эти люди? Во что превратился некогда идеально чистый, небольшой, но уютный домик, который он делил с бабушкой? Кругом горы мусора, ужасная грязь, окна выбиты, занавесок нет, и вообще, много чего нет: телевизора, картин, серванта, как по старинке бабушка называла горку, и посуды нет вообще.
В это время в раскрытую настежь дверь вошел доктор, он брезгливо огляделся и сразу оповестил:
— Если вызвали к пьяному, ничего делать не стану, еще и штраф оплатите.
— Нет-нет, — Максим подскочил к врачу, — плохо моей бабушке, она совсем не пьет. А кто все эти люди, мне неизвестно. Я только приехал, а тут притон.
Врач немедленно подошел к кровати. Проделав все необходимые манипуляции, он сообщил:
— Да, просто поразительно, как она до сих пор держится. Немедленно в больницу, у нее инсульт. Возможно, и инфаркт в придачу.
— Как? Что вы говорите? А она не умрет?
— Поехали, поехали! — не ответил врач ни на один из вопросов.
— На следующее утро бабушка пришла в себя, — сообщил Максим и замолчал.
Света и Ирина Степановна, затаив дыхание, слушали Максима.
— Макс, — осторожно обратилась Светлана к парню, — а кто эти алкаши были в вашей квартире?
— Света, до Владика еще долго, мы ж не торопимся. Расскажу, все расскажу, — и Макс вышел из купе.
Продолжение следует
Татьяна Алимова