Часто в бескрайних просторах интернета, в социальных сетях и статусах людей, считающих себя выдающимися представителями общества и в некотором роде совестью нации (как бы это понятие ни интерпретировалось сейчас — а трактуется оно диаметрально противоположно), я сталкиваюсь со стихотворением (причем в довольно сокращенном варианте) А. М. Володина — того самого, который написал "Старшая сестра", "Пять вечеров", "Фокусник", "Звонят, откройте дверь", "Осенний марафон"…
Вот и вчера снова появилось это стихотворение в Нельзябуке, и снова заботливо сокращенное:
Равенства не надо, это лишнее.
Умные, дорожите неравенством с глупцами.
Честные, гордитесь неравенством с подлецами.
Сливы, цените неравенство с вишнями!
Города должны быть непохожи, как люди.
Люди непохожи, как города.
Свобода и братство. Равенства не будет.
Никто. Никому. Не равен. Никогда. (с)
И вновь я наткнулась на него.
И ведь такими стихами наша советская интеллигенция сама воспитывалась, и в итоге воспитала тех, кто всё уничтожил — и её, собственно, тоже. Вместе со свободой и братством. Я объясню, почему я так считаю.
Потому что равенство — это вовсе не уравниловка, не прокрустово ложе, где вытягивают жилы из низких, отсекают лишнее высоким, и всех красят в одинаковый мышиный цвет.
Нет — равенство, прежде всего, заключается в равенстве возможностей.
Именно возможность выбрать свой путь и следовать ему, возможность доступа к основным жизненным благам должны быть равными для всех и так и задумывались изначально: каждый должен, к примеру, заболев, получить правильный диагноз и адекватное лечение, или иметь возможность учиться на кого угодно, если ты способен и старателен. Хоть физмат-школа, хоть эстрадный вокал, хоть тонкости обращения с шайбой на льду — вне зависимости от того, кто у тебя родители и насколько у них жизнь финансово успешна. Тогда это будет равенство. И равная оплата за равный труд вне зависимости от возраста и пола — это тоже равенство. Собственно, за это и боролись… когда-то.
Но по мере того, как "подернулась тиной советская мешанина", начались эти песни о прелестях сословности и неизбежности неравенства. И тогда стали появляться такие стихи.
Честные, гордитесь неравенством с подлецами.
Вообще нечем гордиться. Даже опасно. Честные люди перед законом должны быть равны с негодяями — ведь только так негодяй может быть осужден и наказан за свои злодеяния. А при воспеваемом неравенстве у бессовестного будут все преимущества, и последствия их закономерно печальны.
Умные, дорожите неравенством с глупцами.
Вот только бы понять, кто умный, а кто — нет? Среди самопровозглашенных умных много ли таковых действительно? Мои наблюдения не слишком оптимистичны…
Сливы, цените неравенство с вишнями!
А вот тут мне, как садоводу, стало совершенно смешно. Что им ценить? Если за вишнями и сливами не ухаживать и не поливать, урожая от них не дождешься совершенно одинаково. Полное равенство в пустоте. И засохнут, если что, тоже одинаково. А если одинаково, поровну, ухаживать и поливать, то… результат будет зависеть от труда. И в соответствии с сортом. А все сорта — разные.
Города должны быть непохожи, как люди. Люди непохожи, как города.
Города похожи — как люди, более того, люди формируют города, а города формируют людей. Москвич отличается от жителя Петербурга, и оба — от человека, выросшего в Сочи. Или Краснодаре. Или Омске. Только гордиться тут нечем — вообще это странное дело, гордиться местом рождения. С тем же успехом можно гордиться цветом глаз.
Творческой нашей интеллигенции очень нравилось в то тихое время рассуждать о благах общественного неравенства, они ведь уже поднялись над суетой, могли собирать книги и иконы, и не считали себя ровней какому-то там, прости Господи, токарю или механику, но очень любили иметь в знакомых и "дЫректора магазина" и "главного товаровЭда", и автомеханик тоже не им был лишним… Но то были "служебные люди". У главных счастливчиков были коллекции из таких. Люди для удобства, чтобы они могли послужить аристократии духа, которая и честнее, и мудрее, и, конечно же, совестливее обычных человеков.
Как оказалось — нет. Как оказалось — копая под равенство, успешно похоронили сначала братство, а вслед за ними и свободу.
И стали все равны перед мечом, который сечет…
Но это уже другая история.